Тяжелая самоходно-артиллерийская установка ИСУ-152

В конце 1943 года в связи со снятием с производства танка КВ-1С, на базе которого выпускалась тяжелая СУ-152, встал вопрос о продолжении выпуска тяжелых самоходок со 152,4-мм пушкой-гаубицей на базе нового тяжелого танка ИС-1. Учитывая опыт, накопленный при создании и производстве СУ-152, новую самоходную установку создали в весьма короткие сроки и уже до конца 1943 года получившие название "ИСУ-152" новые самоходные установки начали поступать на фронт.

Как и у СУ-152, у новой самоходно-артиллерийской установки пушка-гаубица смонтирована со смещением вправо в боевой рубке, расположенной в передней части шасси. Выступающие вперед противооткатные устройства орудия прикрыты массивной броневой маской. На крыше боевой рубки монтировалась турельная установка крупнокалиберного зенитного пулемета. В качестве средств связи на самоходной установке использовалась радиостанция 10Р или 10РК и танковое переговорное устройство ТПУ-4БисФ. Для управления огнем использовались телескопический и артиллерийский панорамный прицелы, обеспечивавшие ведение стрельбы как прямой наводкой, так и с закрытых позиций. Командир установки вел наблюдение за полем боя с помощью перископа, расположенный слева от пушки механик-водитель имел свои приборы наблюдения.

Из воспоминаний Н. М. Синева

Николай Михайлович СИНЕВ - доктор технических наук, профессор, лауреат Ленинской и Государственных премий СССР. В годы Великой Отечественной войны работал заместителем главного конструктора танкового КБ, возглавлявшегося Ж. Я. Котиным. Под руководством Котина незадолго до войны был создан один из лучших тяжелых танков - КВ, а в 1942-1945 годах более совершенные тяжелые танки ИС, а также несколько серий самоходных артиллерийских установок на базе КВ и ИС.

"В конце 1942 года в ходе одной из боевых операций в районе Невской Дубровки наши войска захватили новейший тяжелый танк вермахта "Тигр". За ночь трофей переправили на правый берег Невы, а затем - в тыл. Вскоре после этого конструктор советских тяжелых танков Ж. Я. Котин, в КБ которого я тогда работал, получил приказ командировать в Ленинград нескольких специалистов для изучения конструкции "Тигра" и его тактико-технических характеристик. Это поручили заместителю главного конструктора А. С. Ермолаеву и двум видным работникам КБ.

А в один из январских дней 1943 года, часов в 10 вечера, Котин неожиданно собрал всю свою "гвардию": заместителей, нескольких начальников ведущих конструкторских бригад и руководителей опытного производства. В комнату, где сидело человек 15, вошли Котин, заместитель Председателя Совнаркома, нарком танковой промышленности В. А. Малышев и командующий бронетанковыми и механизированными войсками РККА Я. Н. Федоренко.

Малышев сообщил: появление на фронте гитлеровских тяжелых танков "Тигр" дает основания считать, что, готовясь к летней кампании, противник уже начал оснащать ударные подразделения такими машинами, которые способны не только противостоять нашим Т-34 и КВ, но и превзойти их в огневой мощи. Особое значение - подчеркнул нарком - имеет вооружение "Тигра", 88-мм пушка с начальной скоростью снаряда более 800 м/с, усиленное бронирование, высокая удельная мощность двигателя и маневренность.

- Что же будем делать, товарищи конструкторы?, - обратился нарком к присутствующим, - наш новый тяжелый танк ИС еще не готов к серийному производству, его 122-мм пушка пока отрабатывается Ф. Ф. Петровым. У нас, видимо, есть один только выход, кстати, одобренный Верховным Главнокомандованием, - взяться за создание на базе КВ-1С мощных самоходных артиллерийских установок, оснащенных орудиями, уже находящимися в серийном производстве.

Тогда в Танкограде выпускался КВ-1С, модернизированный вариант широко известного тяжелого танка, поступившего на вооружение перед войной. Суть модернизации заключалась во внедрении восьмискоростной коробки передач (ведущий разработчик Н. Ф. Шашмурин) и планетарного механизма поворота, кстати, впервые в нашей стране (ведущий разработчик - преподаватель Военной академии бронетанковых войск инженер-подполковник А. И. Благонравов). На КВ-1С установили новые узлы системы охлаждения двигателя несколько повышенной мощности. Однако вооружение танка осталось прежним - 76-мм пушка с начальной скоростью снаряда 660 м/с.

На следующий день после совещания Котин вместе с двумя специалистами из КБ вылетел на артиллерийский завод, а через сутки позвонил мне:

- Задержусь еще на 2-3 дня, отгружаю 152-мм гаубицу. А вы не теряйте времени, начинайте проработку, как одеть ее броней, чтобы неподвижная башенная надстройка самоходки не выходила из габарита КВ-1С!

Назавтра гаубица прибыла на завод. Затащили в механосборочный цех, вызвали туда конструкторов, артиллеристов-башенщиков, опытных модельщиков. По эскизным чертежам сразу же стали сооружать из фанеры вокруг стоявшей на тумбе гаубицы имитацию корпуса с учетом толщины стенок. Труднее всего оказалось обеспечить пространство внутри башни, необходимое для большого (1 м) отката орудия. Позже, используя опыт разработки дульного тормоза для 122-мм пушки, решили сократить откат, применив подобное устройство и на новой САУ. Однако вместе с тем необходимо было подать ствол орудия вперед, выдвинув выступом его тяжелую опору, качающуюся бронировку (маску), обеспечив при этом хорошую балансировку всей подвижной системы.

...К возвращению Котина главный вопрос - вписывается гаубица в габариты КВ-1С или нет - решили положительно. Похоже было, что удастся даже разместить внутри самоходки два десятка 49-кг фугасных снарядов. К концу января 1943 года головной образец САУ-152 был готов к ходовым и артиллерийским испытаниям.

Ясный, морозный день. Самоходка вышла из заводских ворот и остановилась в песчаном карьере. Выстрел болванкой с дистанции 80 м. Неожиданно громкий. Машина дернулась, слегка присела и откатилась почти на метр. Необычно среагировал на происходящее главный инженер завода Э. М. Майдельман - он упал на снег.
" Вот и первая жертва!", - пошутил кто-то из нас.

Самоходку тщательно осмотрели. Все в порядке, только несколько балансиров катков дошли до упора. Но теперь-то началось самое главное, ведь никто из представителей Главного артиллерийского управления не знал, какой будет траектория тяжелого фугасно-осколочного или бронебойного снаряда при стрельбе прямой наводкой. Дело в том, что все выверенные таблицы стрельб для 152-мм гаубицы были составлены только для навесного огня. Наши сомнения можно было разрешить лишь на полигоне.
Туда и отправилась наша САУ-152.

Прибыли. Мороз около 30°С. Приступили к стрельбе болванками по фанерным щитам со стороной 2 м. Дистанция 500 м - попадание. 800 м - попадание. 1000 м - попадание! 1200 м - "ура!". Значит, наша САУ способна подавлять доты и дзоты противника и расстреливать его танки на значительном расстоянии. Нужно еще учесть, что на полигоне испытатели пользовались довольно примитивными приспособлениями для наводки, да и артиллерийская подготовка расчета оставляла желать лучшего.

Надо отметить, что конструкторы, испытатели, работники цехов опытного завода тогда работали по две смены подряд, а то и круглосуточно. По этому поводу домашние мрачно шутили: "Ну и ночуйте на работе, нам же только лучше - как-никак, а просторнее..." Действительно, в то время в Челябинске сосредоточились сотни тысяч эвакуированных, которых иной раз приходилось селить даже на кухнях, а в жилых комнатах размещались по две-три семьи.

...Параллельно с испытаниями САУ-152 мы вели разработку рабочей документации, согласовывали ее с технологами. С февраля 1943 года началось изготовление серийных корпусов, узлов и деталей, а в марте были собраны первые машины, которые немедленно ушли на фронт.

Опыт боевого применения САУ-152 выдвинул перед нами новые проблемы. В частности, потребовалось как-то обеспечить противовоздушную защиту колонн самоходок на марше. Обдумав несколько вариантов, мы предложили устанавливать на крышах командирских люков 12,7-мм пулеметы и всего за две недели разработали необходимые чертежи.

Потом пришлось заняться улучшением автономной системы вентиляции боевого отделения. В успехе этой работы немалую роль сыграла группа аэродинамиков Ленинградского политехнического института во главе с доцентом А. Ф. Лесохиным, которая после эвакуации была включена в состав экспериментального отдела нашего опытного завода. С их помощью удалось почти в 3 раза увеличить производительность вентиляционной системы, очищающей боевое отделение от пороховых газов. Вот так, день за днем, постоянно учитывая пожелания фронтовиков, труженики тыла совершенствовали самоходные установки, громившие на передовой нацистские "тигры", "пантеры" и прочее бронированное зверье...

...В середине июля 1943 года, в разгар ожесточенных боев на Курской дуге, поступило распоряжение Ставки - к 1 августа доставить в Москву для показа Верховному Главнокомандующему образцы новой техники. Тогда Государственному Комитету Обороны предстояло принять решение о серийном производстве тяжелого танка ИС и созданной на его базе самоходки ИСУ-152. Надо сказать, что несколько сотен САУ-152 (на базе КВ-1С) и уралмашевские САУ-100 (100-мм пушки на шасси Т-34) уже успешно показали себя на Белгородско-Курском направлении. В те дни исход битвы на Курской дуге был уже очевиден, однако до Победы было еще далеко, и забота Верховного Главнокомандования о дальнейшем усилении наступательной мощи нашей армии была вполне понятна.

Помню, поздно ночью Котин вызвал меня на завод и сообщил, что принято решение о составе эшелона, направляемого в Москву. Возглавить его предстояло мне. На шести железнодорожных платформах следовало разместить два танка ИС (со 122-мм и 152-мм пушками), ИСУ со 152-мм гаубицей, самоходку со 122-мм пушкой, созданную также на базе ИС, и две САУ-100, разработанные «Уралмашем» на базе Т-34. Мне предстояло немедленно начать формирование экипажей и подготовку материальной части.

Мы включили в состав эшелона товарный вагон с дизельным топливом, смазкой, запчастями (включая дизель В-2), инструментом и оснасткой и пассажирский вагон для нашей команды из 28 человек. Экипаж каждой машины состоял из опытных водителей-испытателей, мотористов, трансмиссионщиков и ведущего инженера-испытателя, выполнявшего обязанности командира.

В Москву наш танковый эшелон специального назначения прибыл по зеленой улице, без задержек, 31 июля и разгрузился в Черкизове. Прошло несколько дней. Экипажи жили в бытовках эвакуированного завода на казарменном положении. Время от времени к нам заезжали представители Управления бронетанковых сил, Академии бронетанковых и механизированных войск, руководители наркоматов танковой промышленности и вооружения. Запомнился ночной визит наркома вооружения Д. Ф. Устинова. Облачившись в комбинезон, он залезал внутрь машин, пытливо рассматривал боевые отделения, обстоятельно расспрашивал экипажи. Наркому было тогда 35 лет, и он поражал нас своей энергией и отличным знанием боевой техники.

В августе Москва осветилась залпами самого первого салюта. Сколько радости было у москвичей и у нас, уральцев, услышавших и увидевших эти яркие сигналы грядущей Победы! 7 августа Котин сказал мне, что решением ГКО танки ИС и самоходки на их базе принимаются на вооружение, поэтому нужно срочно откорректировать чертежи и улучшить кое-что в конструкции. После этого предстояло за 2-3 недели изготовить два усовершенствованных танка, которым присвоили индекс ИС-2. Сегодня же Котин срочно вылетает в Челябинск, и демонстрировать технику в Кремле доверено мне. "Так что держись, Николай!" - закончил он разговор со свойственной ему озорной улыбкой.

На следующий день меня вызвали в наркомат и приказали по телефону объявить отряду "готовность номер один". Меня предупредили, что при проходе колонны к Кремлю ее встретит Малышев, от которого мы получим указания. Через 15 мин я уже был среди возбужденных товарищей, которые успели вывести машины из цеха и построить на заводском дворе. Мы выехали из полупустынного Черкизова, решив направиться по Русаковской улице, потом свернуть на Красносельскую, двигаться по Маросейке к Кремлю. Недалеко от Разгуляя нас встретил на "фордике" Малышев и приказал идти к Ильинским воротам.

Весь маршрут я стоял на головном ИСе, держась за поручни башни и сигнализируя колонне флажком. Но... у Ново-Басманной нас остановил длинный конский обоз, занявший середину улицы. Да и потом нам пришлось несколько раз приостанавливаться, а времени было в обрез! Я опасался, что с непривычки (ИСы впервые были оборудованы планетарным механизмом поворота) кто-нибудь из водителей, орудуя не одним, а двумя тормозами, вдруг пережжет механизм включения и выключения планетарки. Обошлось...

И вот танки и самоходки развернулись перед зданием Верховного Совета. Головная машина ИС встала напротив входа в него. Перед машинами и за ними выстроились офицеры охраны. Мы принялись было протирать стволы и башни от пыли, но тут раздалась команда "Смирно!".

Из дверей вышел И. В. Сталин, члены ГКО, за ними нарком танковой промышленности В. А. Малышев и командующий бронетанковыми и механизированными войсками Я. Н. Федоренко, другие представители Верховного Главнокомандования. Увидя нас, К. Е. Ворошилов поднял руку и негромко сказал: "Привет кировцам!"

Подойдя к головному ИСу, Сталин спросил Малышева о двигателях танков, о километраже, который машины пройдут без ремонта, о ресурсе гусениц (их танки тогда изготавливались из менее износостойкой кремнистой стали). Потом, указывая на длинноствольную 122-мм пушку, Сталин заметил, что это внушительное и сильное оружие подходит для тяжелого танка в отличие от гаубицы, которая хороша для тяжелой самоходки. Как я уже говорил, рядом с головной машиной демонстрировался ИС со 152-мм пушкой, а третьей в ряду стояла ИСУ-152.

Затем он направился к ИСУ-152 и неожиданно для всех легко поднялся на ее корпус, резким движением руки отвергнув попытку одного из генералов помочь. Заглянув в командирский люк, спросил:

- А как обстоит дело с вентиляцией боевого отделения?

Водитель-испытатель Костя Трифонов не растерялся:

- Товарищ Сталин, для этих самоходок отработана улучшенная вентиляция, она имеет в три раза больший расход воздуха, и опасность задымления и загазовывания башни газами от выстрелов совершенно исключена!

После 25-минутного осмотра новой техники Сталин веско сказал:

- Вот на этих танках и будем кончать войну!"