Стратегия кампании заключалась в организации двух котлов окружения польских армий, одного - в районе германо-польской границы, второго - в глубине территории Польши. Осуществлению замысла способствовало географическое положение Польши: на одном фланге страны нависала германская Восточная Пруссия, на другом - захваченная немцами Чехословакия.
Семи танковым и четырем легкобронированным дивизиям вермахта поляки могли противопоставить только 190 танков, большей частью 6-тонных Виккерс, а также 470 вооруженных пулеметами танкеток. Бронетехника была рассеяна по пехотным и кавалерийским дивизиям. В планах командиров этих соединений танки играли второстепенную роль. Для командования польской армии оказалось полной неожиданностью немецкая тактика концентрированного использования танков. Панцердивизии при поддержке авиации прорвали оборону поляков, нанесли им тяжелое поражение и окружили группировку противника в соответствии с планом войны. Вступление в Польшу Красной Армии окончательно положило конец организованному сопротивлению.
4-я танковая дивизия 9 сентября 1939 г. получила тяжелый урок, наглядно продемонстрировавший ограниченную роль танков в уличных боях - потери дивизии в боях на улицах и площадях Варшавы составили 60 танков. Тонкая броня легких PzKpfw I легко пробивалась снарядами противотанковых пушек, в предстоящих боях на территории Западной Европы эти машины уже нельзя было бы использовать в качестве линейных. Кампания на Западе не могла начаться до тех пор, пока количество PzKpfw III в панцердивизиях не станет ощутимым. Боевые потери PzKpfw III в Польше составили восемь танков. 17 сентября 1939 г. танки Гудериана принимали участие в совместном с частями Красной Армии параде в Бресте. Новые германские танки произвели большое впечатление на командиров РККА. Советские разведчики провели детальное фотографирование PzKpfw III, комплект снимков в октябре 1939 г. для детального анализа был передан в Харьков, где велась разработка новых советских танков.
По воспоминаниям служивших на нем танкистов PzKpfw III был очень надежной машиной. Вот как вспоминал о боях в Польше один из немецких офицеров 35-го танкового полка Ганс Шауфлер:
- Пять дней назад меня назначали офицером связи при штабе танковой бригады. Нашей конечной целью являлось предместье Варшавы Очота, расположенное на шоссе Рава-Варшава. Вторая атака Варшавы была неизбежна. В ожидании замерли танки, пехота, саперы; стояла непривычная тишина. С обоих сторон не слышалось ни выстрелов, ни пулеметных очередей, пушки не стреляли тоже.
- Я находился в командирском танке вместе с генералом фон Харт-либом. Адъютант бригады капитан фон Харлинг уточнял наше местонахождение по карте. В машине было тесно, кроме нас здесь еще находились два радиста, один из них непрерывно прослушивал эфир, чтобы не пропустить наш позывной, второй - в любой момент был готов передать приказы генерала фон Хартлиба нижестоящим подразделениям. Двигатель танка не работал, но механик-водитель находился в готовность завести мотор сразу же по получении соответствующей команды. Внезапно тишина сменилась ревом снарядов и грохотом взрывов. Снаряды падали впереди, сзади, слева и справа, казалось от взрывов - некуда деваться. Это польская артиллерия устроила нам свою традиционную "встречу".
- Наконец мы получили команду на начало движения, взревели мощные моторы наших танков, началось сражение за столицу Польши. Шел всего лишь девятый день войны, а мы уже вышли в предместья Варшавы. Наших ушей достигали звуки пулеметных очередей, взрывов ручных гранат, осколки снарядов стучали по броне машин. Доклады радистов следовали один за другим.
"Впереди - уличная баррикада" - сообщали из 35-го полка.
"Пять танков потеряно от огня противотанковых пушек, перед нами - мины".
"Командиру полка. Взять южнее" - отдал приказ командир бригады. Недавняя тишина сменилась грохотом, такое впечатление, что кругом царил вселенский бедлам, даже соседу приходилось орать на ухо.
"Радируй - кричал я - Донесение в дивизию. Достигли окраины Варшавы, улицы перегорожены баррикадами, выставлены мины, поворачиваем на юг".
- Взрыв справа, взрыв слева, по броне вновь зашуршали осколки. "Противник в 300 м от нас" - сообщил генерал, после того как осмотрел местность, высунувшись из люка. "Крути вправо!" - отдал он команду механику-водителю. Танк лязгнул гусеницами и двинулся вдоль пустынного сквера. "Быстрее! Быстрее!"-подгонял командир бригады, поляки были хорошими стрелками. По радио рапортовал командир 36-го полка: "Встретил сильный заградительный огонь". "Приказ полку - сообщите координаты для оказания артиллерийской поддержки". Камни и осколки продолжали высекать искры из брони нашей машины. Взрывы грохотали все ближе к машине, очередной снаряд попал в танк в районе ящика с инструментом, на сей раз броня не выстояла. Желтая вспышка на мгновенья ослепила всех, кто был в машине. Противогазы, какие-то решетки, масса других вещей, сорвалось с места - прямое попадание снаряда! Через несколько секунд первоначальное чувство ужаса улеглось. Механик-водитель врубил третью передачу. Мы смотрели друг на друга с удивлением. Танк двинулся вперед, но странные звуки слышались с левого борта, похоже получили повреждения траки или ведущее колесо. Все стало на свои места и мы опять вслушивались в звуки боя, казалось по танку стреляли из каждого окна, по стенкам машины непрерывно стучали пули, а рядом непрерывно рвались ручные гранаты. Поляки превосходили нас по численности , не меньше чем в 100 раз, но мы не остановились.
- "Перевернутые трамваи, свернувшиеся спиралью провода, вывороченные трамвайные рельсы сильно замедляли наше продвижение, не меньше, чем огонь противотанковых средств. Танковые полки медленно двигались к югу. "Пожалуйста, не сломайся сейчас!" - молили мы наш танк, поломка означала неминуемую гибель. Громко лязгал поврежденный трак. К счастью показался фруктовый сад и наша машина устремилась под кроны деревьев. Тем временем несколько танков 35-го полка достигли железнодорожной станции Варшава-Главная и мы по радии слышали донесения командиров машин: "Вынуждены прекратить движение, сильный огнь, танк выведен из строя противотанковым огнем, необходима артиллерийская поддержка".
- Наша передышка в тени деревьев быстро закончилась. Поляки нащупали танк. Вокруг машины вновь стали рваться снаряды. Мы же не могли сдвинуться, до тех пор, пока не починим гусеницу. Непредвиденная задержка лишила возможности командира нормально управлять боем бригады. Генерал отдавал радистам приказ за приказом, команду за командой. Внезапно наступила тишина, однако едва открылись люки нашего танка, как обстрел возобновился. Поляки нас видели, а мы их - нет. Броня танка вся была в выщербинах и вмятинах - отметках от осколков снарядов и пуль, гусеничные крылья уже не представляли собой единое целое и распались на какие-то произвольные секции, все внешние элементы конструкции, сделанные из обычного металла, не брони, повреждены. Повреждения получили также траки гусениц и опорные катки. Следовало немедленно заменить два поврежденных трака и сбросить с брони все разбитое имущество. Удача улыбнулась нам - мы сумели отремонтировать гусеницу и невредимыми нырнуть в машину под защиту брони.
- Пришло сообщение из дивизии: "Авиационная поддержка невозможна". Силы огня бригадной артиллерии не хватало даже для отражения контратак поляков. После прояснения ситуации пришла команда из дивизии: "Отойти на исходные позиции". Взвод за взводом выходил из боя под прикрытие артиллерийского огня батарей бригады. Генерал фон Хартлиб умело вывел танки из сражения, теперь оставалось "всего-навсего" выбраться из боя нам самим. Уповая на удачу мы решили уходить тем же самым маршрутом.
- Кругом стояла тишина, тишина совершенно невероятная, ведь мы в упор видели глаза врага, и враг видел нас. Мы знали - поляки лишь выжидают удобный момент. Танк уже миновал место, где в нас угораздило прямым попаданием, вырвался на прямую улицу.
- Тяжелый удар потряс корму танка, еще и еще, четыре сильнейших удара по машине! Противотанковые пушки! Двигатель выдержал! Вдруг танк бросило вправо и он остановился. Прямое попадание, в последнюю минуту, мы уже были близки к цели. Лучшее, что мы могли сделать, так это выбраться из машины, прихватив с собой танковый пулемет. Машину окутывала пелена дыма, первая мысль - горит двигатель, но это всего лишь снаряд разбил дымовые шашки установки, укрепленные на корме машины. Слабый ветерок сносил дымовую завесу в сторону позиций поляков, враг полагал, что танк горит. Генерал попробовал связаться со штабом: "Бригада вызывает дивизию, бригада вызывает дивизию..." Бесполезно, связь не работала - осколком срезало антенну. Беглый осмотр машины выявил неприглядную картину: одна гусеница разбита, кормовая часть машины сильно деформирована. Отремонтировать танк на месте не представлялось возможным. Прикрывая друг друга огнем, перебежками от дерева к дереву, от воронки к воронке мы стали продвигаться в нужную сторону и благополучно вышли к своим.. Наш брошенный командирский танк остался стоять с открытыми люками перед польской баррикадой, внешне он был идентичен PzKpfw III, но вот только ствол пушки был фальшивом, из алюминия.
- Ночью наш механик-водитель организовал эвакуацию танка. Поляки спохватились и открыли огонь слишком поздно, наш танк получил серьезные повреждения, но его можно было вернуть в строй.
Танки PzKpfw III получили боевое крещение в Польше, но впервые были опробованы в "обстановке, максимально приближенной к боевой" в 1938 году при аннексии Судетской области Чехословакии. В событиях того времени принимали участие подразделения 2-й танковой дивизии, имевшие на вооружении PzKpfw III модификаций Ausf.A и В. В польской кампании было задействовано 98 (в отдельных источниках приводится информация об участии 86) танков PzKpfw III Ausf.A-E, основная нагрузка операции легла на 1445 PzKpfw I, 1223 PzKpfw II и 211 PzKpfw IV. Кроме того, в Польше использовались 20-25 командирских танков PzBefWg III Ausf.Dl. Немецкие 
